Олларис

От злости меня разнесло по экстерьеру. Пусть воображаемому, но мелко, в клочья. Потом мне всё-таки нужно был взять совок и соскоблить с фасада эмоции, чтобы спокойно подумать о том, что так неконтролируемо возмутило мою спокойную, в принципе, натуру. Психотерапевт остался мною доволен, а я, болтая ногами и вертя в пальцах шариковую ручку и статуэтку, взятую у него со стола, успокоился.

 

Не то, чтобы я совсем псих. Временами я совершенная амёба! Нет, скорее инфузрия в туфельках. Но всё же меня, как личность иногда трогает человеческая нелогичность. Зачем люди пишут, а потом стирают? Нет, я понимаю когда ты себе дома на листочке в клетку чертишь морской бой или обводишь как в детстве свою пятерню, а потом ластиком стираешь. Могу понять размашистые движения губкой по флипчарту или тряпкой по школьной доске. Но зачем делиться своими мыслями с собеседником, а потом их подленько сметать? Не подумавши поделился? Стало жалко своих предложений? Поменял мнение? Прозрел и осознал? Очнулся и охренел? Так можно же сказать об этом! Ты не в суде по делу о государственной измене или хищении в особо крупных размерах, тут никто за показания не отрубает голову или менее важные члены. Наверное, это эгоизм: так хочу и я так делаю, а на собеседника нас*ать. У меня есть лишь одно пояснение этому феномену и, соответственно, оправдание истеричным стирателям – они проболтались и случайно брякнули тайну шумерской цивилизации или как минимум – тайну молодости Сергея Пенкина.

 

Примерно таим же олухом ощущаю себя, когда в онлайн с кем-то общаюсь. Сидишь, смотришь: «Принц Флоризель пишет» или «Элвис набирает сообщение». Тридцать секунд, минута, вторая… А ничего не пришло! Но карандашик-то бегал? И чё? Спрашиваешь: ты что-то писал? Отвечает: да так, не важно. Ему не важно, мля! А я тут кто? Морж в крокодиловом пальто?

 

Ждать и надеяться — отличный способ сойти с ума. Даже если это касается всего лишь сообщения от твоего собеседника, а не эпохальных изменений в твоей собственной жизни. И всё же, справедливости ради, нужно сознаться: я сам так делал дважды. И слова свои забрал (благо, напечатанное легко можно уничтожить, это вам не вербальный монолит, который «не воробей»), и умирал для целого мира, то бишь – сайта. Но в тот момент как-то не думал о тех, кто терял меня из вида. Значит… и сам такой? Гадский стиратель, который уничтожает прожитое-сказаное-отданое другим лишь из-за своих неудовлетворённо-истериных припадков? Как же мне не ай-ай-ай. А ведь кому-то это было важно. Для кого-то сказанное мной стало весомым. Сам я, возможно, был ценен. Конечно, были и такие, кто облегчённо перекрестился и выпил пунш за избавление! И всё же, когда что-то делаешь ради себя, нужно хоть немножко поворачивать голову по сторонам, вдруг там кто-то есть и он готов, если не расплакаться от сожаления, то хотя бы просто взгрустнуть.

 

*в антракте автор разносит носовые платочки по залу, в партере рыдают дамы*