Олларис

Я готов на многое. Но не на всё. В конце концов, я не замороженная пицца, которую можно хоть куда: хочешь – засунь в микроволновку, хочешь – спусти в мусоропровод, хочешь – запусти с шестого этажа на улицу. У меня есть свой перечень возможностей, эдакий запас прочности (и нежности, кстати), большой потенциал (ну, и потенция). Я многое могу сделать лишь усилием мысли, но воля почему-то совершенно мне не подчиняется.

Когда я чувствую, что со мной играют, я не могу сказать прямо – хватит! Я всего лишь трусливо сообщаю: я тебе очень доверяю во всём… В надежде, что человек сам поймёт.

Когда мне одиноко, я не могу в этом признаться. Я всего лишь малодушно вру, что всё прекрасно, а потом безучастно констатирую: что-то стало прохладно… В надежде ощутить объятия.

Когда мне нужна поддержка, я не могу её попросить, чтобы не подумали, что я слаб. Но я запросто изображаю из себя мистера Совершенство… В надежде, что кто-то обязательно догадается протянуть мне руку.

Когда настаёт миг, и я стремлюсь сказать самые главные слова о любви, внезапно неловко замолкаю и поджимаю губы. Максимум, на что я способен в этот момент и что в состоянии сделать – это небрежно, чуточку нервно улыбнуться и нерешительно бросить: ты хороший, ты очень хороший… В надежде, что он сможет прочесть мои чувства между строк.

Не я один настолько противоречив. Когда к Бродскому приходили гости, знаком особого расположения служило предложение поэта: «Хотите, я разбужу для вас кота?»

Мы говорим не то что думаем, а думаем о том, что следовало бы давно забыть. В нас заложено завидное упорство к совершенно бестолковым вещам. Мы будем сидеть несколько часов подряд перед телевизором и щёлкать пультом, переключая каналы, одновременно возмущаясь, что там совершенно нечего смотреть. Мы будем доедать с тарелок в ресторане, даже если в желудке давно нет места, ведь мы заплатили! Мы будем доказывать виртуальному оппоненту свою правоту, даже если он уже давно согласился или вообще плюнул на нас и вышел оффлайн. Мы бесимся, избиваем ладонями оплётку руля и усиленно помогаем нашему кровяному давлению достигнуть отметки «критично» в пробках на дороге, хотя остатками разума понимаем, что это никак не повлияет на продвижение вереницы автомобилей. Не проще ли включить какую-нибудь радиостанцию с приятной музыкой и попробовать расслабиться? А может, просто приоткрыть окно и сплюнуть? Нет, мы даже лёжа на обеих лопатках привыкли руководить! Поэтому продолжаем давать указания рядом стоящим машинам, виртуозно размахивая средним пальцем, и нарекаем громкими титулами безмозглых, по нашему мнению, водителей, расставляя их в рейтинге «Петух года». Всё не так и всё не то. Да мы из гроба будем вставать, чтобы поправить собственные венки! В то же время мы не верим в загробный мир, насмехаемся над смертью и тут же, сгорбившись и потирая ручонки, колотим в баночках снадобья «а-ля эликсир жизни» и жадно взахлёб пьём его вприкуску с целыми пригоршнями таблеток, чтобы прожить ещё лет сто двадцать. Мы фиксируемся на второстепенном, забывая о главном. Вместо того чтобы переживать, что сегодня утром за завтраком из-за мелочи поругались с любимым человеком, мы прокручиваем в голове неудавшееся собеседование в прошлом году, наивно полагая, что если бы мы тогда… то сейчас мы бы уже… забывая, что можем потерять то, что у нас есть сегодня.

Хочется дёрнуть себя за волосы, наподдать себе пинка, чтобы встряхнуть и проорать самому себе в ухо: будь всегда выбором! Будь стимулом, преимуществом, фактором! Будь причиной, приоритетом, мотивом! Но никогда, слышишь? Никогда не оставайся просто вариантом. Будь лучше, чем о тебе думают. Будь сильнее, чем сам себя ощущаешь! Будь, дубина ты эбонитовая! Не смей сдаваться! Будь лучшим, сто центнерів простіпоми тобі в сюрло...

Шопенгауэр был чуваком неглупым, поэтому я ему верю - людей делает общительными их неспособность переносить одиночество, то есть самих себя. Я бы сам себя не вынес. Ни морально, ни физически, ни органически, ни из пылающего дома. А помните вопрос про кота? Так вот, сам ради себя я бы его не разбудил. Пусть бы спало животное. Его сон, порою, важнее присутствия некоторых людей.