Олларис

Сильнее всего женщины привязываются к мужчинам, которые умеют слушать, выказывать нежность и смешить. С парнями всё чуточку сложнее – они влюбляются в тех мужчин, которые им совершенно не подходят, но тоже умеют слушать, выказывать нежность и смешить. 

Странное ощущение, когда тебя называют идеальным, хотя сам бы ты в себе многое перекроил, а может, и вообще к чёрту выбросил. Иногда, как опытный настройщик, чувствуешь, что нет гармонии, звук режет твоё тонкое нежное восприятие, что хочется уши закрыть ладонями – до боли, до полной глухоты. И ты не в силах что-либо сделать, хоть ты струну до обрыва натягивай – нет, не звучит аккорд! Может, время поменять камертон?

Без тебя в моей осени мало света, в весне – цвета. Сегодня мои губы имеют привкус рома – ты морщишься и смеёшься. Зато сейчас я могу быть просто «пользователем», а не сисадмином. 

- Играться будем весь день! А то и ночь, - хитро улыбаешься и многозначительно подмигиваешь.

Люблю с тобой играться. Хоть ты и не маленький. Плохо, когда люди вызывают в нас такие чувства, что мы становимся совершенно безвольными. Но мне нравится быть таким, ощущение - будто большой человек становится на колени возле маленького котёнка и готов кормить его из ладошки, дать поиграть своим дорогим шёлковым галстуком или позволить уснуть в собственной фетровой шляпе-трилби. Разве можно такому существу отказать? Он же чудо. Именно поэтому соглашаюсь.

- Хорошо, в пятницу вечером начнем, а к воскресенью одолеем дистанцию.

- И объявим их голыми выходными?! – Твоей фантазии нет предела. Хотя знаю, что нагота тут очень условна, я тебе не телом нужен, а душой.

- Да, никакой одежды.

- И телефоны только на беззвучном режиме?

- Ну, разве что какой-нибудь эротичный рингтон.

- И дверной звонок отключить?

- Да-да. А из одежды только передник на кухне. Это ведь не считается одеждой? 

- Он соблазнительное дополнение. А ещё - игрушечек побольше для экспериментов!

- Как пожелаешь, душа моя. Хоть целый сундук заведём для них.

- Ваа! Здорово! – Его восхищение и детский азарт запросто могут брать города. А что уж говорить об одном поношенном и, вполне возможно, не совсем здоровом сердце?

- Что хочешь там иметь? – с «белым флагом наперевес» интересуюсь. Ведь я давно сдался ему в плен, но всё ещё продолжаю изображать полководца. 

- А ты?

- Тебя.

- В сундучке? – Кажется, ты сейчас начнешь по-ребячьи подпрыгивать на обеих ногах и хлопать в ладоши.

- Пофиг где, - сдержать смех просто невозможно. Наверное, я так же, как и он, ведусь на тех, кто умеет меня рассмешить. Привязываюсь намертво. - А вообще-то сундук - это как волшебный ларец, будем покупать то, что приглянулось, и кидать туда, а потом играть в фанты.

- Точно! Класс! Хочу-хочу! А как?

- Один начнёт вынимать предметы по очереди, а второй не глядя говорить, играемся ли мы с ним сегодня, и кому он достаётся.

- Хочу сундук! И чтобы ты со мной играл игрушками. А вообще-то я туда много чего хочу…

Мы будем всю неделю ждать наших выходных. Игр хватает и в реале, но иногда нам просто жизненно необходимо устраивать себе отдых от вечного бега, просто снимать с себя всё и оставаться настоящими. Кажется, я об этом уже говорил? Ничего не поделаешь, придется слушать меня снова и снова. Потому что хорошим хочется делиться, это постыдный диагноз или наглое вранье скрывают. И сегодня каждому пришедшему ко мне я подарю по пригоршне вас-настоящих. Потом я заварю не очень крепкий чай, угощу вас булочками с корицей и сливочным кремом и сыграю для вас на фортепиано. А тех, кто незаметно для себя уснёт, расслабившись и почувствовав себя «дома», я накрою волшебным клетчатым пледом, который имеет свойство впитывать вашу усталость и отдавать своё тепло. Главное – храните его.

Когда внутри тебя что-то большое и яркое, главное, форточку не открывать, чтобы оно не улетело. И нужно не бояться иногда быть голым. И дело не в тряпках, надетых на нас, а в ворохе мишуры поверх нашей жизни. Раздеться – обнажить себя настоящего. Чтобы тот, кто любит, мог тебя прочувствовать, рассмотреть, понять. Иногда, и правда, очень нужно освободиться от слов, оставить лишь чувства. Они не лгут.

В такие моменты я обычно думаю: как бы это высадиться на берег где-нибудь в северной части Атлантического океана, в порту Касабланки, и забыть, что когда-то жил в том месте, где не было тебя. Сегодня ты есть везде – в мыслях и на кухне с чашкой чая, в отражении моих зрачков и витрин магазинов на центральной улице, в покалывании кончиков моих пальцев и в моей жизни. Разве нужны какие-то дополнительные заповеди, когда моя вера - это ты, и я живу по твоим законам? Во имя любви и счастья. Амен.