Олларис

- Как страшно жить, - вздохнула гражданка-Лошадка и стукнула копытом по столу. – Решено, я ухожу от тебя! Ты, Жоржик, - инфантильное существо. И даже несметное количество твоих иголочек ничуть не украшает тебя как мужчину.

- Лашатка, милая, куда же я пойду? На улице сыро, пасмурно и все туманом затянуло, - ёжик Жоржик смахнул соленую слезку, шмыгнул длинным носиком и пошевелил от озноба колючками. – Неужели все двести семьдесят четыре дня, прожитые вместе, для тебя ничего не значат? Ведь еще немного, и мы отпраздновали бы юбилей – яблочную свадьбу.

- Жорж, не будь ребенком. Вы с этим придурковатым Михуилом каждые десять дней праздновали нашу с тобой свадьбу. Этому мохнатому толстяку лишь бы меда на халяву нализаться. Когда его уже диабет хватит?

- Но милая Игогоша, он - мой друг и очень рад был, что может сделать мне сюрприз по поводу нашей с тобой годовщины, - ёжик умоляюще заглядывал в красивые и грустные глаза своей, теперь уже бывшей, супруги-Лошадки, которые прикрывала густая мелированная челка роскошной пепельной гривы.

- Вот вечно у вас, мужиков, узкое ежиное понятие. Ты разве не помнишь, что вы нахрюкивались в улей? – Лошадка закатила свои печальные глаза, копыто приложила ко лбу и начала помахивать хвостом. – Да вы вечно накачивались с ним до потери нюха! И ты не в состоянии был доползти на своих четырех коротеньких лапках от пасеки до дома! И твой толстомордый Михуил приволакивал тебя на горбу! И морда его вечно была в твоих иголках, будто вы не мед лизали, а друг с другом целовались!

Обалдевший ёжик смотрел на Лошадку и нервно икал. Он понимал, что у любимой женщины есть причина не жить с ним, и она не повернет дышло. Все очень серьезно. Но маленький червячок сомнения все же точил его яблочко, и он решился на последний вопрос.

- Лашатка, милая, ты мне можешь ответить, только честно, положа копыто на грудь, - пошевелив носиком и нервно подышав, как это делал ему в детстве дедушка на ушко, он прикрыл глазки-бусинки и быстро выпалил вопрос: - У тебя кто-то есть?

Пауза была очень длинной. За это время ёжик вспомнил детские годы, проведенные во фруктовом саду с сестренкой Ежихой, задорное отрочество на шумных асфальтовых дорогах, потом - армия и плен в стеклянной банке у человеческих захватчиков, затем побег и вольная жизнь хиппи – лес, полянка, горбик, ямка. Там он и познакомился с мишкой, гордо величавшим себя Михуилом. Славные были времена. Там же, на опушке леса, он увидел ее – свою белую лесную лань, Лашатку. В молодости она была просто красоткой: упругий круп, пышная грива, заплетенная в косы, поджарые ноги, крупные зубы и волшебный голос, которым он заслушивался, стоило любимой приоткрыть соблазнительные губы и заржать…

- Эй, кактус, отомри! – голос Лошадки вывел Жоржика из комнаты воспоминаний и вернул в тамбур повседневности. – Я говорю, что мы с тобой очень разные, как овес и силос. Поэтому нам сложно вместе и вообще. У меня есть другой мужчина.

- Кто? – только и смог произнести ёжик, и его глаза тут же наполнились слезками, и он прижал коротенькие лапки к голенькому животику.

- Кто-кто, Конь Впальто. Очень известная личность, между прочим, - Лошадка мотнула головой, отбрасывая гриву с морды, и стала нервно грызть свою обручальную подкову. Как бы там ни было, но она боялась скандала и ругани с Жоржиком. В гневе он был страшен, но к ее удивлению, ничего не последовало. Он просто как-то скукожился, поник, скрутился клубочком и выкатился на улицу, даже не попрощавшись…

***
- Вот такие дела, Мишаня, - грустно подперев лапкой колючую мордочку, Жоржик сидел в берлоге Михуила и с усилием потягивал через соломинку мед, разбавленный спиртом. – Знаю я этого Коняшку Впальто, известная личность, тут любая кобыла позарилась бы на такого. А уж моя, так вообще смогла охомутать. И никому я - лысоватый кактус - и не нужен.

- Почему? – засопел мишка и подлил алкоголя в пластиковый стаканчик друга. – Мне нужен. Оставайся, будем вместе на пасеке работать, пристрою тебя барменом, ты же такие чудеса с яблоками вытворяешь, все пчелки от тебя без ума!

- Так это я по пьяни, - вздохнул Жоржик, но все же щечки покрылись румянцем. Приятны были слова друга. – Да и Сова против может быть. 

- Босса я беру на себя, ему вообще все до хвоста. Главное, чтобы Белочки успевали у всех столиков появляться с напитками, да чтобы Зайцы хорошо хвостиками виляли у березовых шестов.

- Тогда, ладно, - довольно заулыбался ёжик и, выкинув соломинку, залпом допил медовое пойло. – Теперь спать?

- Погоди, колючий, я тебя еще кое-чем угощу, - Михуил бросился кабанчиком в погреб и уже через несколько минут возник с маленьким холщовым мешочком. – Глянь, что есть. Это – заморский порошочек, один крендель на пасеку притащил, ну я и прикупил по случаю.

Отодвинув стаканчики, мишка набрал горсточку белого порошка и высыпал тоненькой струйкой прямо на дощатый стол. Получилась белая полосочка? и мишка, обслюнив палец, мокнул его в странную субстанцию.

- На, оближи, - протянув мохнатый пальчик, Михуил начал тыкать в губы ёжика. – Жоржик, не бойся, ты такого никогда в жизни не пробовал.

Нервно сглотнув и облизав пересохшие губки, ёжик приоткрыл рот и легонько коснулся пальца мишки своим язычком. Тут же во рту стало приторно сладко, и в голове запрыгали кузнечики.

- Что это, - удивленными, но счастливыми глазами Жоржик уставился на друга.

- Что, торкнуло? - Михуил явно был доволен произведенным эффектом. – Это, друг мой, - ЛСП.

- Странное название, - промямлил ёжик слегка заплетающимся языком. Медовуха давала о себе знать, а тут еще и новый кайф от незнакомой доселе вещицы. Как-то на второй план отлетели проблемы, Лошадка со своим пижоном Впальто, родственники с вечным нытьем о том, что Игогоша ему вовсе не пара, да и вообще, что взносы на строительство новой тропинки в лесу взымаются уже по третьему разу. – Это что, «лесное супер пупер»?

- Темнота, - гоготнул мишка и, мазнув пальцем, зачерпнул и себе порцию белого удовольствия. – Это – Лучшая Сахарная Пудра.

- Ой, Мишаня, как хорошо-о-о, - нараспев начал исповедоваться Жоржик. – Летать охота, как стрекозка, и песни петь, как сверчок, и любить охота, как мушки-однодневки.

Раскинув короткие лапки, ёжик начал топать ножками и усиленно изображать птичку. В один момент он почувствовал, что действительно оторвался от земли и его ножки начали болтаться в воздухе, но в то же время что-то стало жать в бока.

- Эге-гей! Я голубо-о-ок, - все еще пребывая в сахарной нирване, ежик невнятно выкрикивал и часто дышал.

- Ага, белка-летяга, блин, - бубнил Михуил и, попыхивая от натуги и коля пальцы об небритого ёжика, волок его к кроватке, подхватив под бока. – Как же тебе мало нужно, Жоржик. Да ты от одной цветочной пыльцы в зимнюю спячку завалишься, - мишка доволок друга до лежбища и бухнул на жухлые листья. 

- У-у-у, я - дождевая капелька и падаю вни-и-из, - продолжал фантазировать колючий гость и, упав на спинку и оголив животик, раскинул лапки в стороны.

- Мдя, уж скорее плевок верблюда, - продолжая бубнить и одновременно рассматривая гладкое пузико, мишка почесал затылок.

- Ёжики-корёжики-и-и-и, - пищал неугомонный Жоржик. – Йу-ху! Я всех люблю-ю-ю, - ежа продолжало колбасить, и под конец он запел: - Любовь, похожая на со-о-он, тарам-па-пам-па перезво-о-он…

- Говоришь, всех любишь, - Михуил улыбнулся и потер мохнатые лапы.- Жоржик, ёлка ты моя зеленая, а меня ты любишь?

Присев на подстилку из листьев, мишка протянул лапу и стал поглаживать маленькое голенькое коленко. Толстые пальчики пробежались по ножке вниз и пощекотали пяточку. Колючий ангел, продолжая летать где-то в кронах деревьев, иногда возвращался и, казалось бы, осмысленно смотрел на мохнатого друга.

- Чудовище косолапое, как же я тебя люблю, - резко вскочив и дернув мишку за шерсть, он прижался длинным носиком к дрожащему уху топтыжки. – Уф-уф-уф, - простонал Жоржик и куснул мохнатого за край уха.

Михуила как током пробило, и он, словно голодный волк, накинулся на ёжика, подминая его под своим мохнатым туловищем. Его пухлые губки то шлепали по мордочке, то пытались прихватить сморщенную кожицу на животике разомлевшего ёжика. Время от времени он кривился от того, что очередная колючка впивалась в лапу или в щеку.

- Жоржик, я тебя тоже люблю, - голос со свистом вырывался из горла, а Михуила уже несло не по-детски. – Дай я дотянусь до твоего грибочка, позволь погладить твои яблочки…

- Сто-о-о-оп! Не тронь запасы! – вдруг, как полоумный бурундук, заорал Жоржик, дернулся, икнул, крутанулся и, упав на живот, отключился.

- Вот и похлебали медку, - озадаченно почесав за ухом, мишка насупился. Услышав храп с тоненьким посвистыванием, он все же предпринял попытку дотянуться до тоненьких губок мертвецки спящего ёжика через спинку в иголочках. Трижды ойкнув от пронизывающих уколов в область морды, живота и ниже живота, Михуил плюнул на эту затею и смачно выругался. - Да, колючая любовь не всем под силу. Тут хошь не хошь, а гигиену придется соблюдать. Выбрить бы тебя хорошенько…

Туман все не рассеивался. В прозрачном воздухе витал аромат хвои, и где-то заливисто кричала кукушка. Густые клубы белоснежного тумана окутывали утренний лес и стелились по теплой земле. На опушке возле старого муравейника тихо покачивался куст и веточками царапал окно домика, в котором в обнимку сладко спали мишка и ёжик. Очередной порыв ветра раскачал гибкие ветки, и они шумно застучали в окно, от чего…


… я проснулся. Приподняв голову и приоткрыв один глаз, я осмотрелся в непонимании, где я, и что со мной. Мобильник опять проорал «Дзынь-дзынь» и я, окончательно придя в себя, нажал отбой и сел на кровати. Это ж приснится херня. Докатился, мультики снятся, празднование Нового года с друзьями прошло на семнадцать с плюсом по десятибалльной шкале. Спустив ноги на пол, я встал и пошел в ванную, по дороге подхватив телефон и глянув на время: полшестого вечера. Значит, немного все ж поспал. Празднование затянулось до утра, и я приполз домой в свою холостяцкую берлогу часам к десяти.

Зайдя в ванную и положив мобильный на стеклянную полку, я открыл кран и со стоном плеснул первую пригоршню холодной воды на лицо. Поднявшись и глянув на свое отражение, я скривился: отросшая за сутки щетина, заспанные глаза, царапина на скуле, мешки под глазами и синяк на подбородке. Все показатели классного отрыва в новогоднюю ночь, как говорится, – налицо. Я попытался улыбнуться, чтобы хоть немного скрасить эту живописную картину первого дня нового года. 

Заиграла музыка, оповещавшая, что еще кто-то проснулся после суточных празднований, и я, нажав на кнопку, поднес трубку к уху.

- Мишаня, ты жив? – голос друга, в компании с которым я провел последние двадцать четыре часа перед сном, был невесел.

- Жор, я еще в коме. Толком не проснулся, да и сон дебильный с перепою приснился, - еле ворочал я языком, который словно носок, что по вкусу, что по длине, выпадал изо рта. 

- Миха, у меня еще хуже, я и не спал толком, уж лучше бы я твой сон посмотрел, - как-то вяло отреагировал Жора и тяжело вздохнул. – Что за сон-то, ужастик?

- Ой, Жорка, не помню нихрена, - продолжая мочить руку под струей воды, я время от времени прикладывал влажную ладонь ко лбу. – Вроде мульт из детства про придурка в тумане.

- Слушай, Мишка, - Жорка замолчал и снова засопел. – У моей Лолки есть любовник, - тишина и только шумное дыхание в трубку.

- Бля! Как ты узнал? Давно? Кто он? – меня как чайником по голове огрели. Я мигом проснулся и тут же сориентировался. – Ты где, дома? Немедленно вали ко мне. Жду, - и положил трубку. 

Брызнув еще несколько раз на лицо холодной водой, я уставился в зеркало. Разорви меня поперек! Сон! Да это же… Такого просто не могло быть! У меня в голове, словно детский пазл, восстановилась вся картинка: увалень Михуил, трепетный Жоржик, ветренница Лошадка… Бля! Да это же я, Жорка и Лолка! Во сне блядская Лошадка нашла любовника, и придурошный Ёжик укатился к другу Мишке! И этот долбанный медведь переспал с ежом! Мистика… Мне, конечно, симпатичен Жорка и, может, даже чуть больше чем следовало, но чтобы так все подтасовалось? 

Я еще какое-то время смотрел на свою щетину, взъерошил лохматые волосы, потрогал ссадину на скуле как знак качества пьяных боев снежками часа в три ночи, когда всем вдруг захотелось детского веселья. Ну, чисто медведь. И тут же вспомнил Жорку, худенького, невысокого, с ежиком на голове и неизменной трехдневной небритостью. Его чуть заостренный носик и узкие губки умиляли своей трогательностью и я, стоя посреди своей ванной в одних трусах и пялясь в большое зеркало на свое отражение, вдруг отчетливо осознал, что Жора и есть по натуре – ёжик. Так неужели сон в новогоднюю ночь может быть вещим? Никогда не верил в эти бредни. Но почему-то именно сегодня очень захотелось поверить в чудо. Чем чёрт не шутит? Может, и на нашей полянке мухоморы вырастут? 

Улыбнувшись своим хмельным и по-детски наивным фантазиям, я тут же в уме произвел ревизию своего бара и, вспомнив как минимум бутылок пять хорошего пойла, вдруг подумал о сахарной пудре. Надеюсь, что нам она все же не понадобится, и я просто обойдусь своими силами и, если честно, то огромнейшим желанием сделать так, чтобы Жорке было сладко, и он позволил воплотить мой сон хотя бы на уровне поцелуя. А там как ветер подует. Подумав еще немного и крутанув кран, я все же стянул трусы и шагнул под горячие струи душа. Лучше быть готовым, вдруг Жорка все же окажется сластеной, и ему понравится сахарная пудра в виде поцелуев, а там, глядишь, и до грибочка с яблочками дело дойдет. Засмеявшись странным ассоциациям своего подсознания, я выдавил хорошую порцию геля для душа на мочалку и стал намыливать себя, одновременно представляя в своей голове фантазийное, но вполне возможное будущее. Вот и не верь после этого в сны…