Олларис

Хотелось жрать. Хоть что-нибудь съедобное. В принципе, подобие хот-дога в руках имело право на жизнь, но мужчина не понимал, почему в разгар осени, когда полно свежих овощей, в разрез булки впихнули стружку кислого огурца? Да и тощая сосиска имела размер в два раза меньше, чем длина хлебобулочного изделия. А уж непонятно зачем добавленный к безвкусной соевой сосиске обжигающий кетчуп чили просто отбивал охоту подносить хот-дог ко рту. В общем, дерьмо, а не еда. Именно поэтому он в последний раз откусил краешек булки и выбросил это бесово творение фастфуда в урну. Обед закончился.

Витя никогда не верил в народную мудрость под названием «пословицы и поговорки», но внезапно пришлось пересмотреть свой скепсис к устному народному творчеству. Конкретно на высказывание: муж любит жену здоровую, а брат сестру богатую. У него всё именно так и получилось, только направление как-то сбилось. Когда у него прогорел бизнес, у сестры внезапно пропало время для их общения, а когда он серьёзно заболел, жена изъявила желание пожить порознь. Прямо как по писаному, мать её…

- Витёк, тащи тару! – привычный уже за последние недели голос Филиппыча довольно мягко вернул мужчину к работе.

- Несу, батя! – с готовностью отрапортовал работник и, подхватив башню из восьми пластиковых ящиков, направился к окошку приёмки.

Место было не ахти каким, но всё же мужчина чувствовал себя нужным. Тут, в их, так сказать, ООО, то есть в обществе с отсутствием ответственности, Витя был на хорошей должности – заместитель начальника отдела стеклотары дочернего предприятия ГорВторРесурсы. А попросту, грузчиком в приёмном пункте вторсырья. Филиппыч был главным, Витя на подхвате, а ещё – жена приёмщика и пацан с соседнего двора, который тут околачивался и был «на полставки». 

- Пхай туда! – скомандовал Филиппыч, указывая пальцем в свободный угол склада. – Да не раздолбай бутылки, а то вычту.

- Пхну, батя, - на автомате отчитался Витя и начал толкать по бетонному полу стопку полных ящиков.

Работа был трудной. Это Витя понял с первого дня пребывания здесь, когда к концу ненормированной смены у него появились на месте волдырей открытые ранки на ладонях, а спина упорно не хотела выравниваться. Но зато тут обещали неплохой заработок и возможность ночевать в каптёрке с «буржуйкой». После того как он ушёл из дому, дав возможность своей супруге «подумать» о сходстве их характеров, именно здесь, на твёрдом, но довольно уютном топчане Витя и коротал ночи. Конечно, Кастанеду он вечерами не читал и Джонни Уокера под сигару внутрь не употреблял, но зато тут был старый радиоприёмник «Океан», на волнах которого можно было словить и румынское радио, и «Голос Америки». А ещё с ним иногда оставался Женечка, тот самый паренёк, подрабатывающий здесь. Он был довольно общительным и сноровистым. Наверное, это жизнь парня так закалила. За неполный месяц работы здесь Витя успел подружиться с парнем и многое о нём узнать. Тот жил с мамкой, которая часто за воротник закладывала, а отца своего парень и не помнил. Последние восемнадцать лет они вдвоём с матушкой жили в так называемой «колясочной», которую в качестве жилья выделили одинокой матери с годовалым сыном в ЖЭКе. Все эти годы женщина работала уборщицей при жилищной конторе, а сын ей помогал. Они вместе то двор мели, то лестничные марши драили, то мусор в баках перебирали. 

- Витёк, не дрыхни, а то смещу! – прохрипел Филиппыч и толкнул легонько мужчину в плечо. – Чего размечтался? 

- Куда сместишь, батя? – удивился Витя и тут же поднялся с перевёрнутого ящика на ноги. – Неужели понижение? Это куда уже, в ад?

- Не трынди! Могу и на улицу, желающих на твоё место хоть пруд пруди, - уверенно приврал главный и смачно чихнул в бороду. – Вот зараза, просквозило! Говорил своей: натопи «буржуйку», а то остыну быстрее, чем тебе хочется! Так нет же, бабье отродье, экономит, дров ей жалко. Вот чует моё сердце, изжить меня хочет! 

- И бизнесом завладеть, - хмыкнул Витя и поднял очередную башню из пустых ящиков.

- А ты не ржи! Тут, знаешь, какие деньжищи можно делать? Если наладить приёмку цветмета – заживём! – торжественно объявил Филиппыч и снова несколько раз подряд чихнул. Утерев рукавом лицо, он продолжил перечислять: - А ещё можно автомобильные шины принимать, пластмассу. Короче, развернуться можно.

- На сто восемьдесят градусов, - опять хмыкнул Витя и, подняв два заполненных бутылками ящика, потащил их в дальний угол склада.

Последующие часа полтора главный приёмщик кряхтел и чихал, а в промежутках проклинал свою жену, которая появлялась на рабочем месте не так часто, но незримо всегда здесь присутствовала. Когда после обеда появился Женечка, решено было оставить «офис» на него и Витю, а сам Филиппыч отправился домой болеть. 

- Ну, всё, малой, раздолье нам сегодня! Можем даже раньше закрыться, батя вряд ли придёт. 

- Ну да, его жена не выпустит, будет пилить, а в промежутках – лечить уринотерапией, - засмеялся паренёк и тут же состроил заговорщицкое лицо. – Слушай, Вить, а у меня ведь есть сюрприз. Хочешь?

- Что, бутылку с красивой этикеткой нашёл? Будем в неё теперь самогон наливать? – подшутил над парнем Витя и достал сигареты из кармана телогрейки. – На, будешь?

Парень взял предложенную сигарету и подкурил из Витиных рук. Они не часто курили, дед не разрешал, а тому жена запрещала из-за постоянных болей в груди у старика, да и завидно было Филиппычу, что кто-то может выкурить одну-другую. Плюс ко всему во время перекура работники вроде как простаивали, а этого главный приёмщик позволить им никак не мог. 

Время от времени приезжали машины, подходили люди, и Витя почти весь остаток дня находился возле окошка приёмки, а Женечка был на подхвате. Когда время приблизилось к семи вечера, Витя скомандовал – финиш, и парни опустили заслонку на окне и вышли на улицу, чтобы выкурить по заслуженной сигарете.

- Замотался я сегодня, - выдохнув струйку дыма, Витя привалился к стволу старой кривой липы, что росла возле боковой стены приёмки. – Спать буду как убитый. 

- Хорош тебе, ты же не дед старый! – перебил его парень. 

- Старый я, скоро тридцатник, а мозгов как у пацана, - с ухмылкой заметил Витя, вспоминая слегка презрительное отношение собственной жены к нему. 

- Вот когда будет, тогда и начнёшь ныть. Кстати, ты мне так и не дал договорить. 

- Ты про сюрприз? Давай, малой, удивляй! – засмеялся Витя и, откинув окурок, направился в помещение приёмного пункта.

Пройдя к окошку и открыв ящик тумбы, Витя достал сегодняшнюю кассу и начал пересчитывать остаток. Нужно было свести дебет с кредитом, чтобы на утро всё было как в аптеке. Уже подбив остатки и вычтя утреннюю сумму, Витя заметил, что пацана в помещении нет. Он огляделся и пожал плечами. 

- Вот тебе и сюрприз, смылся домой, не попрощавшись, - сам себе пробормотал мужчина и снова вернулся к бухгалтерии. 

Минут через десять Витя уже лежал на своём топчане в каптёрке. В животе урчало и нужно было бы подняться, чтобы хоть лапшу запарить да чаю выпить, но сил не было. Спать на голодный желудок – не дело, но и насиловать себя вертикальным положением совсем не хотелось. Именно поэтому мужчина продолжал лежать, вытянувшись в линию горизонта и прислушиваясь к тому, как гудят ноги. 

Как он уснул, Витя не помнил, но разбудил его стук в железную дверь. Еле поднявшись, он направился в сторону входных дверей. Сегодня машина вроде не должна была приезжать, договорено было на завтра, ведь они ещё не насобирали на полную загрузку ящиками ГАЗона. Но, мало ли? Вдруг Филиппыч чего намудрил?

- Ты чего? Уснул, что ли? – удивлённо возмутился Женечка, протискиваясь внутрь помещения с каким-то пакетом подмышкой. – Хотел же, чтобы удивил, а сам на боковую.

- Я думал, ты давно в люле, - пробормотал мужчина и, закрыв на засов двери, снова пошел в каптерку. – Чего припёрся? Снова матушка концерт устраивала?

- Не, она сегодня тихая, я ей пива купил, и она спокойно вырубилась под звук телевизора. Теперь до утра проспит.

Мужчина снова устроился на топчане, подмяв под затылок подушку и скрестив ноги, немного свисающие с края спального места. Изредка зевая, Витя рассматривал пацана. Вытертая на локтях куртка Женечки была ничем не краше Витиной телогрейки, которую ему выдал Филиппыч в качестве «униформы». Зато длина рукавов была на вырост, с отворотами. На шее у парня был неизменный шарф, в который тот кутался целыми днями. Октябрь, конечно же, был прохладным, но всё же иногда солнце припекало, и Витя даже в свитере ходил на улицу. Но малой вечно обматывался своим старым в катышки шарфом. Да и голова, скорее всего, у мальца не мёрзла, поскольку местные парикмахеры его никогда у себя не видели. Женечка рассказывал, что раз в пару месяцев его и матушка может обкорнать, а платить деньги хапугам с ножницами он не намерен. 

- Ты ещё не ужинал? – парень уселся на старый продавленный стул от гарнитура с мягкой бордовой обивкой, принесённый сюда женой Филиппыча из дому. 

- Мы ещё не кушамши, наше величество ждут званого приёма, - хмыкнул Витя. – А то ты не знаешь, что перепела, фаршированные рябчиками, не так быстро готовятся! Да и пироги с семгой ещё не подоспели. Так что – ждем-с.

- Ну, не знаю, как там с перепелами и их яйцами, но… - Женечка склонился и поднял с пола свой пакет, с которым пришёл. Раскрыв его на своих коленях и заглянув внутрь, он продолжил: - Могу тебя просто варёными яйцами накормить. А ещё – шпроты, плавленые сырки, пирожки с ливером и крылышки гриль!

- Ах, не хууу…. Художники обзавидовались бы такому натюрморту! – моментально вскочив, Витя уставился на проднабор, принесённый Женечкой и выставленный на клеёнку крохотного стола. – Чё празднуем, коллега? День взятия Бастилии? Или, может, независимость Гондураса? 

- Впечатляет, да? – довольно растянул губы в улыбке парень.

- Не то слово! – Витя потёр в нетерпении руки, но тут же решил внести и свою лепту в застолье: - У меня есть три пачки лапши: со вкусом бекона, грибов и креветок. А ещё – бублики и пакет чая. Цейлонского!

- Да ты гурман! Бекон с креветками, - засмеялся Женечка и сплющил свой опустевший пакет. Но было видно, что внутри есть ещё что-то плоское.

- Что там ещё? Книжку, что ли, притащил? – поинтересовался Витя, хотя это его мало волновало. Главное уже было на столе.

- Сберегательную, - ответил Женечка и хитро улыбнулся. – Короче, гвоздь программы!

- Тогда тащи его сюда. Будем забивать, - предложил Витя, а когда увидел стеклянное горлышко с акцизной маркой, даже присвистнул. – Это где ж ты такое богатство раздобыл? Стащил в винно-водочном? 

Женечка гордо поставил на пёструю клеёнку бутылочку 0,3 с иностранными буквами на этикетке. Витя тут же протянул руку и поднял напиток.

- Ммм, спонсором нашего вечера является молдавский коньячный завод? Шикарно!

- Плохой, да? Мне в магазине сказали, что… - начал несмело Женечка, но Витя тут же поднял руку, останавливая парня.

- Всё нормуль, Женёк! Я уже лет пятнадцать не видел Квинт. Когда-то это был очень даже элитный напиток. У моего отца стоял такой в баре. Так что всё отлично. А по какому поводу такое расточительство?

- Так днюха у меня, - пожал плечами Женечка и улыбнулся. – Девятнадцать бамкнуло.

- Да ты что?! Так нужно же срочно начинать банкетовать!

И веселье действительно началось. Конечно же, всё было со скидкой на статус помещения, закуски и самих празднующих. Первый тост был произнесён с азартом и натощак, сразу же за ним последовал абордаж банки мелких шпрот, которую Витя умело сковырнул ножом. Потом снова тост, затем терзание зажаренных крылышек и снова тост. Так парни чередовали минут двадцать, а когда бутылка на две трети опустела, а вся закусь была надкусана, надломлена или же ещё находилась в процессе жевания, Женечка с довольным видом откинулся на спинку старого стула.

- Я уже пьяныыый… - протянул парень и захихикал. – И голова кружится. Зато желудок полный!

- А голова – пустая, - заметил Витя и сунул парню пирожок с ливером. – На, закусывай, а то, и правда, упьёшься. Слыхано ли дело, целых сто грамм выпил! Несусветное пьянство.

Дальше празднование текло медленно и вальяжно. Парни общались, изредка тянулись к столу за чем-то съедобным и снова лениво откидывались на спину – Женечка на спинку гарнитурного стула, а Витя на календарь за 2003 год с морским пейзажем, пришпиленный кнопками к стенке над топчаном.

- Так тебе, наверное, и подарок нужно вручить? - вдруг задумался мужчина и почесал большим и указательным пальцами свой подбородок. Заодно он порадовался, что в нынешней ситуации его пятидневная небритость, незаметно переросшая в коротенькую бородку, никак не влияет на его статус, отношение к нему окружающих и - что самое важное – на недовольство жены.

- Да ну! Ничего мне не нужно! Ты что? – моментально запротестовал Женечка. – Я, когда малым был, знаешь, чего больше всего хотел? – он сделал паузу, ожидая реакции Вити, но тот просто жевал кончик спички, изредка поглаживая согнутыми костяшками свою щетину. Тогда парень всё же договорил: - Поймать луну.

- Чего? Какую луну? Ту, что на небе? – удивлённо уставился на парня Витя.

Женечка уже начал подпирать голову рукой, упершись локтем о стол. Он раскраснелся, и было заметно, что у висков волосы слегка намокли. Куртку свою с подвёрнутыми рукавами он так и не снял, да и шарф на шее не ослабил. Зато из-под поддёрнутых кверху брюк были видны голые ноги и краешек коротеньких носков.

- Я малым всегда думал, что луна бежит за поездом. Мы с мамкой иногда ездили электричкой в столицу. Я болел тогда. Очень болел.

Женечка вздохнул и прикрыл глаза. Видно было, что парень погрузился в какие-то только ему известные глубины, и вырывать его оттуда Вите не хотелось. Мужчина просто сидел и незаметно для самого себя улыбался. Мальчишка был похож на дворового кота, которого принесли с улицы в дом, накормили сосисками и уложили перед батареей. Усами, конечно же, Женечка не шевелил, но кончик носа еле заметно шевелился, будто ему подносили понюхать цветы.

- А ещё мне нравилось притворяться спящим. У мамки никогда не было много свободного времени, и я очень скучал без неё. Она то ходила куда-то, то приводила в дом чужих людей. Мне очень хотелось побыть с ней наедине. А когда выпадал такой вечер, я ложился головой к мамке на колени, и мы смотрели телевизор. Недолго, правда. Ей быстро надоедало. А когда она гладила меня по волосам и звала спать, я не шевелился. Мне очень хотелось, чтобы она отнесла меня на руках в кровать. 

Витя снова улыбнулся. У него были другие воспоминания из детства. Его папа привозил из Чехословакии жвачку в форме сигарет, и он, изображая курение, понтовался перед пацанами во дворе. А ещё у него была шариковая ручка с несколькими цветами стержней, и каждый из друзей стремился нажать сразу же на все ползунки, чтобы узнать, вылезут ли все четыре пасты вместе? Когда же у него дома вдруг появился настоящий латунный микроскоп, то счастью вообще не было предела. И мальчишки, и девчонки с азартом заглядывали в него, разглядывая каплю воды из-под крана на предметном стёклышке…

- Когда-то я увидел на улице старого дядьку, у него рук не было, и ему кидали деньги, кто-то даже еду принёс, и все жалели его. Я был малым, не особо понимал. Пришёл домой и спрятал руки под рубашку, сказав мамке, что потерял свои ручки и хочу, чтобы она всё делала за меня. За это она меня поколотила и назвала дауном. В общем, здорово мне тогда досталось.

Витя закусил губу. Все истории из детства у этого парнишки были какие-то нелогичные. У ребёнка должны быть хорошие воспоминания, иначе как ему справляться со сложностями во взрослой жизни?

- А я в детстве каждый вечер брал с собой в постель новую игрушку. Мне казалось, что нужно со всеми ними переспать по очереди, чтобы никто из них не обиделся. Вот и спал с ними по кругу, - Витя потянулся и зевнул. Он давно не вспоминал своё детство, всё как-то не до этого было, а вот сейчас, сидя в крохотной каптёрке с пацаном, вдруг всплыло в голове. – А потом то же самое с девчонками делал. Правда не так часто и не по кругу.

Мужчина замолчал и посмотрел на парня. Тот уже двумя руками подпирал свой подбородок, правда, глаза были почти трезвые.

- Ладно, наливай. Нужно же добить эту мензурку, а то непорядок – девятнадцать тебе уже стукнуло, а до донышка всё никак дойти не можем, - Витя смотрел, как Женечка нетвёрдой рукой цедит коньяк в стаканы, и решил отобрать у мальца бутылку. – Давай уже, горе моё луковое. А то до утра будешь капли делить.

- Я любил в детстве наблюдать за каплями, - отдав бутылку, парень снова подпёр голову кулаком, а второй – потянулся за пластинкой плавленого сырка. – Когда был дождь, мамка меня не выпускала на улицу, я вечно с мокрыми ногами возвращался. В общем, усаживаясь на подоконник, я выбирал две самые крупные капли на стекле и смотрел, как они скатываются по окну. Я даже подгонял их! Одной кричал – давай вперёд! Вторую пытался пальцем остановить по эту сторону стекла. Короче, устраивал себе гонки, - парень замолчал, а потом с улыбкой добавил: - Вот такие игры были у меня.

Витя снова уставился на Женечку, и ему почему-то вдруг стало жалко этого пацана. Он и сейчас был не шибко удачливым, но, судя по воспоминаниям, и детство у парня было не особо «шоколадным».

- Погоди, я сейчас, - пробормотал мужчина и поднялся с топчана. Он вышел куда-то из каптёрки и не появлялся несколько минут.

- Сильвупле, блеать, - еле слышно пробормотал Женечка. – Всё испортил своей болтовнёй.

Он был уверен, что Витя ушёл на улицу курить, что ему страшно скучно с пацаном, и даже выпивка с закуской как-то не очень впечатлили мужчину. Женечке нравился Витя. Он был простой и одновременно очень умный. С ним был и весело, и спокойно. Несмотря на разницу в возрасте, Витя смеялся тем же шуткам, что и сам Женя, они запросто могли найти тему для разговора. Или причину для молчания. Может быть, в эти минуты Витя просто кемарил в полудрёме или думал о чём-то своём, но Женечке казалось, что тот понимает его. С друзьями у парня как-то не сложилось, ведь все пацаны его возраста были вполне «упакованными», а сам Женя не мог похвастаться даже приличной одеждой, не то что собственной комнатой или крутым мобильным телефоном. У него-то и простого отродясь не было. Зато был стационарный, дома. 

- Ахалай махалай ляськи масяськи! – громкий и радостный голос Вити разлетелся на весь приёмный пункт, и когда он снова появился на пороге каптёрки, то скомандовал Женечке: - Поколдуй-ка мне, колдун!

- Чего? – не понял парень и лишь уставился на мужчину, повернувшись на стуле и вывернув шею. 

- Наливай, говорю, именинник!

- Так налито же, - пожал плечами Женечка.

- Тогда – поднимай!

Парень даже сам поднялся для такого дела. Тост так тост. Он взял оба стакана с разделёнными на двоих последними ста граммами молдавского коньяка и протянул один Вите. 

- За тебя, мужик! – Витя стукнулся своим толстостенным стаканом о бок Жениного и тут же опрокинул в себя обжигающе-пахучую жидкость с привкусом жжёной коры и устойчивым ароматом браги. – А это тебе! – торжественно провозгласил он, вместо того чтобы закусить, и протянул руку с зажатым в пальцах кожаным ремешком. – Дарю!

Женечку немного пошатнуло. К градусу алкоголя прибавилось ещё и недоумение. Витя, небритый и в обшарпанной телогрейке, протягивал парню наручные часы. Очень красивые наручные часы! Возможно, даже дорогие! По крайней мере, Женечка никогда таких не видел раньше. 

- Это что? Откуда? Зачем? Ты что, ограбил кого-то?! Мне не нужно! Я же говорил… - бормотал парнишка, но всё равно во все глаза глядел на это шедевр.

- Да брось! Китай, подделка. Но купленная на свои! Так что не думай. И вообще! Не нравится подарок? Могу себе оставить.

- Нет-нет! Очень нравится! – Женечка тут же схватил подаренное и приложил к запястью, поддёрнув рукав повыше. – Ух, и классные же!

Витя довольно развалился на топчане и закинул ногу на ногу. Мальчишка так искренне реагировал на подаренные часы, что мужчина невольно залюбовался. Вспомнилась реакция супруги, которая очень редко высказывалась положительно о том, что получала от мужа. Если путёвка на отдых, то не в тот отель, который она себе придумала. Если украшение, то с камнем не того цвета или не той формы. Если цветы, то не по феншую, мля. 

Выпитое натощак здорово ударило по шарабану, и мужчина вполне конкретно охмелел. Он и раньше не особо уважал коньяки, поскольку они подкашивали его, а сейчас, с минимумом закуски и сомнительным качеством подделки молдавского алкопрома, он и вовсе расклеился. Они с пацаном что-то обсуждали, Женечка изредка смеялся, иногда что-то спрашивал, а Витя плёл всё, что всплывало в голове. 

- Спасибо тебе, Витя! Это так… Мне никогда в жизни не делали таких подарков! Я никогда не получал такое. Даже не знаю, как тебя и отблагодарить.

- Да не гони, малой. Я ж сказал – побрякушка копеечная, так что остынь. Можешь разве что мне водички принести, пить после этой коньячеллы хочется.

- Я мигом! – и Женечка подорвался на ноги.

Недалеко от пункта приёма стеклотары, в соседнем дворе, была колонка с вполне чистой водой, и парень побежал туда с полуторалитровой бутылкой, чтобы принести товарищу холодненькой. Времени это заняло чуть больше, чем обычно, потому что ноги немного заплетались, а голова слегка кружилась, но холодный вечерний воздух Женечку всё же освежил чуток. Когда же он вернулся, то увидел, что Витя спиной сполз по стенке и улёгся на подушку. Правда, ноги его всё ещё были на полу, но мужчина уже спал. Парень тихонько поставил пластиковую бутылку на столик и шепотом позвал Витю. Тот только всхрапнул. Женечка присел, развязал шнурки на ботинках Вити и аккуратно разул его, а потом приподнял его ноги и уложил на топчан. Покрутившись ещё немного и погасив свет, Женечка стянул наконец-то свою куртку и, повернувшись спиной к Вите, тоже прилёг с краю.

Среди ночи, когда подаренный Вите сном пляж и солнце разнежили мужчину, он захотел перевернуться на живот и подставить свою спину тёплым лучам. Но у него ничего не получилось. Что-то прижимало его и лезло нагло в рот. 

- Мать твою, - выругался Витя и попытался достать мешающееся изо рта. Это оказался кусок чего-то волосатого и шерстяного, и мужчина тут же дёрнул его.

- Уй! - раздался сдавленный голос. – Пусти шарф, задушишь!

- Кто тут? – вздёрнулся мужчина и моментально подскочил на топчане, при этом скинув кого-то на пол.

- Ты чего дерёшься? Это я, Женя.

- Малой? Ты что тут делаешь? 

- Сплю, не видишь?

- Да уже, по ходу, не спишь, - заржал Витя и, нашарив возле кровати пацана, потянул его назад на топчан. – Да, хорошо гульнули. Упились с мензурки коньяка.

- У меня до сих пор не прошло, - пробубнил Женечка.

- А домой чего не пошёл?

- Тебе жалко, что ли? 

- Да нет, спи. Мне-то чего?

И они снова улеглись на твёрдую, но вместительную поверхность. Витя не очень помнил, как вырубился, и уж совершенно не знал, когда лёг Женечка. Хмель не вышел, но голова варила. Он улыбнулся, вспоминая прошлый вечер – днюха получилась праздничной.

- Ну, как? Доволен весельем? – шепотом спросил Витя и подтянул свою руку повыше, чтобы щекой улечься на согнутый локоть, одновременно упершись им в затылок пацану.

- Да, спасибо, - также шепотом ответил Женечка. – И за подарок тоже.

- Носи на здоровье. Может, на следующий год что-то получше подарят. Ты, главное, не будь мямлей и умей постоять за себя. Понял?

- Да, так и сделаю, - заверил парнишка и с воодушевлением добавил: - Я всех побежу. Нет, победю. Нет, побежду. Короче, всем звездец будет!

Витя снова засмеялся и заёрзал, устраиваясь поудобнее. Ноги хотелось согнуть, но Женечка мешал, руки хотелось раскинуть, но опять же – тощее тело мальчишки не давало раздолья.

- Ты такой неудобный, - заметил мужчина и, закинув ногу на пацана, наконец-то успокоился. – О, теперь самое то.

- Холодно, - прошептал Женечка и замер. – Может, я куртку надену, а?

- С меня и твоего шарфа хватит, лезь под одеяло, - скомандовал Витя и, приподняв край, дёрнул парня к себе, прижав того спиной к своему животу. – Сейчас согреешься. И шарф свой стащи уже!

- Не дам! – пискнул парень и взбрыкнул всем телом.

- Да уймись ты! Яйца оттопчешь! – зашипел мужчина.- Не даст он, а кто тебя спрашивать будет? Живо снимай!

- Отстань! Моё!

- Кому сказал?

- Витя!

Но мужчина, улыбаясь детской перепалке с пацаном, уже тянул край волосатого недоразумения с шеи Женечки. Чтобы парнишка не мешал, Витя перекатился на него, сжимая коленями беспокойные худые ноги и прижимая обе руки Жени к его же груди. Свободной рукой мужчина пытался выпутать из петли шею мальчишки.

- Всё, Гитлер капут, - отрапортовал Витя, когда шарф был снят и отброшен в сторону стула. – Теперь – спать.

- Витя, - позвал тоненьким голоском парень, когда мужчина улёгся и тихонько засопел.

- Чего тебе? Шарф не верну.

- Нет, я попросить хотел.

- Что за дети пошли, всё им мало, - вздохнул мужчина. – Ладно, именинник, проси.

- Можно я к тебе повернусь?

- Так… свалишься же, - удивился Витя. – Тут места немного, а так хоть какой-то шанс поместиться.

- А я прижмусь. К тебе, - несмело прошептал Женечка и замер.

- Прижмётся он, - недовольно передразнил парня Витя, но всё же согласился. – Ладно, валяй. 

Буквально через мгновение Женечка уже лежал лицом к мужчине и дышал тому в лицо. Всё его тело было вытянуто в струну, а руки - по швам. Дежурная лампочка из приёмки давала немного света, поэтому в каптёрке при незакрытых дверях было хоть и сумрачно, но различимо. 

- Витя, - снова шепотом позвал мальчишка, после того как услышал ровное дыхание засыпающего.

- Ну, что ещё? Куда теперь повернуться хочешь? Или сверху уже лечь?

В темноте послышалось хихиканье, и Витя почувствовал, как в лицо полезли лохматые волосы Женечки.

- Не дыши на меня и не щекочи! Забери голову! Как же с тобой неудобно, страх просто! - простонал мужчина и сам отпрянул лицом от макушки пацана. – И не выгонишь ведь. Ещё попадёшь куда среди ночи.

- Не прогоняй, - попросил Женечка, и Витя почувствовал, как рука парнишки скользнула по его боку, мягко обхватив того за спину.

- Эй, ты чего? Я же не гоню. Спи. Только… Я отодвинусь к стенке, так что… держаться за меня не нужно, не упадёшь.

- Так спокойнее.

И Женечка придвинулся ещё ближе. Витя снова немного сдвинул свой зад, полностью впечатавшись в стену, но пацан не отлипал, он ещё и голову положил на подушку вплотную к его. Пару минут было тихо, и вроде бы даже Женечка начал засыпать, но когда его нога поползла поверх Витиных и остановилась лишь на уровне бедра, мужчина окончательно проснулся. 

Он и дома не любил, чтобы жена на него наваливалась, но она, как назло, любила спать именно на его половине, причём не позволяя мужу куда-то слинять. Даже если среди ночи Витя просыпался и пытался переползти на половину жены, она каким-то образом во сне переориентировалась и уже с другой стороны начинала наползать на него. Но это никак не гарантировало секс. Витя пару раз попытался спровоцировать её на незапланированный акт любви, но в ответ получал лишь короткое: «спать!»

Супруга Вити была классической блондинкой, причём по духу, а не по цвету волос. Она любила всё красивое, но мужа выбирала экономически надёжного. Она восхищалась искусством, но предпочитала вполне материальные подарки. Ей нравился Стас Михайлов, но в компании она с блеском в глазах и постной миной расхваливала исключительно симфоническую музыку. Все её подружки и она сама были ярыми сторонниками Гринписа, но сами каждый сезон разрывались между выбором меха для шуб и кожи для сапог. А ещё её почему-то совершенно не беспокоило, где она сегодня, что с ней будет завтра и вообще, как пройдет её жизнь, но вот где встречать Новый год, она решала с июля, а сразу же после того как они устанавливали дома ёлку, супругу волновало лишь одно – на каком курорте они будут отдыхать следующим летом. 

- Не спишь? – неожиданный шепот заставил Витю вздрогнуть.

- Сплю, - коротко ответил он и попытался изобразить храп.

- А мне не спится, - не отставал Женечка. – Страшно мне.

- Не мели ерунду. Ты не маленький. Ещё скажи, что бабайка за шкафом сидит.

- Нет, я не боюсь темноты.

- Тогда – чего?

- Что один останусь.

- Чего вдруг? У тебя же мамка вон какая крепкая. Да и молодая совсем. Она когда тебя родила, в двадцать?

- В семнадцать.

- Ого! Тогда тебе на роду написано рано жениться. 

- Не хочу.

- А чего хочешь-то?

- Тебя поцеловать.

Витю шарахнуло горячей волной, словно поддых кто-то врезал. Дыхание, как говорится, в зобу спёрло. Он не шевелился, да и Женечка тоже словно умер. Можно было бы изобразить сон, и вроде как ничего и не было. Но ведь вопрос был! И ответ тоже. 

- Эээ… Ты… Это…

- Нет? – простодушно спросил парень.

- Что за мысли у тебя идиотские? – вроде как обиделся Витя, но сам сжался внутренне и даже вроде как сгруппировался, будто ожидая от противника увесистый джеб прямо в лобешник. 

- Но ведь ты сам говорил… Ну, что было… - наивно ответил Женечка, и мужчину таки громыхнуло по куполу.

Он! Кладезь мудрости и образец конспирации! Нажрался палёного коньяка и рассказал малознакомому пацану из пункта приёма стеклотары, что пробовал однополый секс еще в армии?! Оскара ему, Оскара…

- Я тебе совсем не нравлюсь, да? – парень завозился и вроде как нехотя поднялся. – Извини. Я пойду. Не нужно было…

- Стоять! – рявкнул мужчина и дёрнул пацана обратно на топчан. 

Наверное, в тот момент он не очень хорошо понимал, что делает. Да и подумать, каково будет утром, Витя тоже не успел. Зато руки его работали ловко: они смяли пацана, подоткнули под тело, навалившееся всем весом на Женечку, и прихватили запястье одной руки, подняв её над головой, и шею, обняв четырьмя пальцами за затылок, а большим потирая чуть выше кадыка. Тот лишь сдавленно всхлипнул.

- Поцеловать, говоришь? - прошипел он, сдерживаясь, чтобы не сделать мальцу больно. В ответ были лишь тяжёлое дыхание и сжавшийся кулак удерживаемой им руки. – Уверен?

- Ху… - вытолкнул воздух из лёгких Женечка и кивнул головой. 

В темноте почти не было видно, но Витя уловил движение. Выпустив руку пацана, мужчина провёл пальцами по его губам, совсем так же, как несколькими часами ранее касался своего небритого подбородка, рассматривая мальчишку с пакетом для празднования днюхи. Потом он провёл подушечкой большого пальца по его нижней губе, слегка оттянув, и только после этого прижался к ней своим ртом. 

Сложно было назвать это поцелуем, скорее – сапёрской разведкой. Мужчина прислушивался к себе и своим ощущениям, пытался понять свою реакцию и родить хоть какую-то мысль. В голове было пусто. Зато в животе пролился ледяной струйкой озноб. 

- Как? – еле слышно спросил он, отодвинувшись от чужих губ всего на пару миллиметров, поскольку он продолжал чувствовать, как трётся своей щетиной о гладкий подбородок Женечки.

- Всё хорошо, - выдохнул парень и тут же шумно втянул воздух носом. – Можно ещё?

Витя ослабил хватку на шее и провёл пальцами до ключицы. 

- Не нужно, - тоненько проронил Женечка и дёрнулся, как будто хотел вывернуться из-под Вити.

- Целовать? – не понял мужчина и отстранился ещё больше, приподнявшись на локте.

- Нет. Шею. Не нужно…

Думать – почему, Витя не хотел. У него возникло другое желание, которое вполне уверенно начинало будоражить организм. Мальчишка, который безлико крутился у него перед глазами три недели подряд, вдруг как-то совершенно по-новому стал восприниматься – взрослый, соблазнительный, зрелый, привлекающий, неприлично аппетитный и невыносимо будоражащий. Он был словно приманка, и Витя бесстыдно клюнул на неё. Возможно, это всего лишь долгое воздержание, а может, и просто желание реально подкрепить юношеские воспоминания. Но в этот момент мужчине было плевать. Он хотел секса. Причём именно сейчас и именно с Женечкой. Поэтому, продолжая медленно, но властно целовать парнишку, он запустил руку между их животами и сжал его пах. 

- Но! – опять с силой выдохнул Женечка, и Витя остановился.

- Что? Здесь тоже не трогать? – мужчина начинал злиться. Его завели как игрушечную машинку и теперь хотели перевернуть кверху днищем, чтобы впустую крутились колёсики? 

- Прости, - извинился Женечка и плотно прижал свои ладони к плечам мужчины, впившись пальцами в рубашку. – Молчу.

Одному Кришне известно, что было в голове у пацана, но больше он, и правда, ни слова не сказал. Зато Витю несло. Что на него нашло, он не знал. То ли хмель совсем отобрал остатки разума, то ли «нижний этаж» вдруг стал главенствующим, то ли он всегда был животным? Раздевать пацана полностью он не стал, просто выдернул его из свитера, оставив задранную до подмышек фланелевую рубаху, приспустил его штаны вместе с трусами и перевернул на живот. В какой момент он освободил себя из ширинки, Витя не помнил, просто когда он ткнулся между сведённых ног парнишки своим стояком, то вымученно простонал.

- Раздвинь, - шепнул мужчина в затылок парню и снова качнул бёдрами, стараясь потереться хотя бы о промежность Женечки.

- Не… 

- Что?

- Не могу. Ноги.

Витя тут же поднялся на колени и дёрнул пацана кверху за бёдра, ставя его в коленно-локтевую позу. Тот лишь охнул.

- Поднимись, - шепотом скомандовал мужчина, а когда Женечка выровнялся, обхватил его поперёк груди и развернул к стене. – Теперь обопрись о стену ладонями. Хорошо?

Парень послушно прижался руками и щекой к стенке. При этом ощутил прохладную и гладкую поверхность старого календаря с морским пейзажем, у которого не первую неделю спал Витя. Почему-то от этой мысли Женечке стало спокойнее.

- Умница, - похвалил мужчина и стал оглаживать бока и живот парнишки. – Расслабься.

Он жадно притирался ладонями к коже и одновременно толкался бёдрами, скользя вдоль плотно сжатых половинок. Потом его руки переместились книзу и сомкнулись спереди, оглаживая пах Женечки и вяло поднимающееся достоинство. Одновременно с этим, Витя начал одной рукой стягивать и с себя штаны, высвобождая полностью и стояк, и потяжелевшую мошонку.

- Ты чего такой зажатый? Отпусти себя, - Витя продолжал подбадривать рукой и себя, и парнишку, одновременно прижимаясь губами к его ямке на границе роста волос на затылке. Отросшие патлы Женечки щекотали нос, но мужчине это нравилось, и он продолжал на пределе шёпота говорить с ним, одновременно слегка поворачивая голову то влево, то вправо: - Давай, мой хороший, прогни спинку, раздвинь коленки, расслабься, я легонько…

Легонько не получилось. Даже после того как Витя несколько раз сплёвывал в ладонь и деликатно пытался раскрыть Женечку пальцами. И всё же это заводило нереально. Даже уверенное сопротивление, которое невольно проявляло тело парня. Даже неловкость и беспомощность в смене позы. Даже дрожь и всхлипы, когда Женечку снова поставили на четвереньки. Всё это поблекло после того, как Витя вломился в жаркое и узкое тело. 

- Вить… - охнул Женечка и упал головой на топчан, продолжая принимать в себя жадного и совершенно ошалевшего от ощущений мужчину.

- Ещё, ещё немного, малыш, - выдал осипшим голосом Витя и ускорился, чувствуя мелкую дрожь в теле.

Неожиданно всё закончилось. Сразу же после того как пальцы Женечки коснулись поджатой мошонки мужчины. Парень и сам не знал, зачем просунул руку себе между ног и снизу потрогал того, кто так жадно брал его сзади. Выругавшись бессвязно, Витя вжался в парнишку и стиснул его бока, продолжая мелко конвульсивно вздрагивать…

Сколько прошло минут, после того как они оба смогли пошевелиться и проронить хоть слово – никто не знал. Первым это сделал Витя. Он на ощупь нашёл подбородок Женечки и, повернув к себе, коснулся сухих губ.

- Ты как?

Ответа не было, мальчишка медленно начал переворачиваться, пока не прижался к Вите и не уткнулся ему носом в грудь. Мужчине ничего не оставалось, как легонько обнять пацана и попытаться понять – что только что произошло?

Уснуть он так и не смог, несмотря на ощущение выжатого чайного пакетика. Во-первых, он боялся задавить Женечку, хотя всего каких-то минут десять назад он его так давил, что… Спросонья можно было ненароком и скинуть его с топчана или хорошенько приложить рукой. Во-вторых, Вите было непонятно, что делать дальше? То, что он совратил пацана, который до этого, скорее всего, вообще никогда не был с парнями, Витя был почти уверен. Тогда вопрос – почему он согласился, чтобы это с ним сделали сейчас? Или это было просто изнасилование?! Нет, Женечка сам захотел целоваться. Так, может, ничего больше и не должно было случиться по его мнению? В общем, в голове был кисель. Ни одной твёрдой устойчивой мысли.

Ближе к рассвету, когда Витя всё же провалился в сон, Женя проснулся и решил тихонько выбраться из-под его руки, но мужчина моментально проснулся.

- Что? Пора? 

- Я тебя разбудил, прости, - шепотом извинился Женечка и, лёжа под одеялом, стал натягивать на себя трусы со штанами.

Через узкое окошко под потолком в каптёрку просачивался свет, и теперь Витя мог более-менее рассмотреть паренька. Он был весь всклокоченный и заспанный, а на шее в расстёгнутом вороте фланелевой рубахи краснела полоса.

- Это я тебя?! – ужаснулся мужчина и моментально дёрнулся к шее парня.

- Нет! – почти взвизгнул Женечка и попытался закрыться рукой и воротником рубашки. – Не нужно, не смотри!

- Эй, ты чего? – начал спокойно Витя, привстав на локте и забрав свою руку от его шеи. – Это же я. Мы были вместе. Всю ночь. Ты меня стесняешься?

Женечка молчал и лишь судорожно прижимал свою ладонь к непривычно оголённой шее. Мужчина коснулся пальцами запястья мальчишки, аккуратно погладил костяшки пальцев и накрыл его руку своей. Через долгую пару минут Женина ладошка медленно соскользнула на грудь, и Витя увидел довольно грубый, словно толстая джутовая нитка, но давно заживший рубец через всю шею.

- Что это? – шепотом спросил он, но дотронуться не посмел.

- Это давно, - ответил Женечка и попытался подняться, но Витя его удержал, обняв и прижав к себе. 

- С тобой всё хорошо? – прошептал мужчина в макушку пареньку и, только когда тот еле слышно проронил – «спасибо», отпустил его. 

Утром, когда пришёл Филиппыч, Витя был при всём параде: умытый, одетый в неизменную телогрейку, на рабочем месте и с отсутствием улик от вчерашнего вечера и ночи. День начинался вполне обычно, люди начали приходить сразу: к открытию пункта подтянулись местные алконавты и шарамыжники с парочкой грязных, найденных на мусорке бутылок, чуть позже – бабули с сетками, наполненными чистенькими бутылками, забранными поздно вечером из близлежащих баров и кафе. Где-то к одиннадцати стали подъезжать машины, централизованно вывозящие стеклотару из сети ресторанов или бой из магазинов.

Ближе к обеду Витя стал всё чаще поглядывать на железную дверь. Он ждал прихода Женечки. Но ни в час, ни в два он так и не появился. Филиппыч понемногу бубнил, сетуя, что на молодёжь невозможно положиться. Когда же и в полчетвёртого парень не появился, Витя вызвался сходить к нему домой и узнать, что приключилось. Филиппыча это не очень порадовало, но и сам он идти не хотел. Поэтому, дав своему работнику «перерыв» на пятнадцать минут, но с условием закрыться сегодня на столько же позже, главный отпустил Витю.

Не переодеваясь и даже не спросив, в каком именно доме проживает Женечка, Витя рванул в соседний двор. Искать пришлось долго, никто из мамочек на игровой площадке не знал такого парня. Когда же мужчина начал расспрашивать об уборщице, то какая-то пенсионерка показала на крайний подъезд старой девятиэтажки, выглядывающей в проёме между новенькими «чешками». 

Добежав до нужного подъезда и зайдя в него, Витя не сразу увидел облупившиеся двери на уровне входа в шахту лифта. На них не было ни номера, ни звонка, и догадаться, что тут жильё, можно было лишь по ящику с амбарным навесным замком, видимо, служившим неким хранилищем. Он прислушался, а потом осторожно постучал. Ему никто не ответил, и даже движения за дверью никакого слышно не было. Витя постучал ещё пару раз, но после нескольких минут ожидания всё же вышел во двор. 

Уходить он не хотел. Вернее, не мог. Если, и правда, здесь живёт Женечка, то непонятно, почему никого нет дома? И куда он, в принципе, мог деться? Именно поэтому мужчина снова повернулся к подъездным дверям и только тогда заметил, что плотная шторка на узком окне у входа шелохнулась. Он уверенным шагом снова прошёл к облупившимся дверям и громко постучал, а когда же ему опять никто не открыл – прокрался от выхода под окно. Ждать пришлось недолго, по прошествии секунд десяти в окне образовалась прореха в шторе и появилась половина лица. Подглядывая из-под низа в окно Женечки, Витя наконец-то улыбнулся, а потом и вовсе встал во весь рост, явив себя пред его ясны очи. Шторка тут же плотно запахнулась, и мужчина опять пошёл в подъезд. 

На этот раз ему открыли, вернее, приоткрыли двери, но внутрь не пригласили. 

- Я болею, тебе чего? – недружелюбно прогундел Женечка, высунув в щель между косяком и дверью лишь нос. 

- Пришёл проведать больного. Пусти.

- Уходи, сейчас мамка придёт.

- И что? Поставит меня в угол? Не страдай фигнёй, открой. Поговорить нужно.

- В следующий раз, - не сдавался парень. – Скажи Филиппычу, что я на той неделе приду. Наверное. 

Больше разговаривать через щёлку у Вити охоты не был, и он, вставив ногу между дверью и порогом, слегка надавил. 

- Ты проникаешь в частную собственность, - тихим голосом возмутился Женечка.

- Вот и отлично. Мне как раз очень нужна моя собственность.

- Здесь твоего нет!

- А ты? Или ночью ничего не было?

- Тихо ты! – зашипел парень и тут же открыл двери, втянув Витю в прихожую. – Совсем сдурел? Ты чего на весь подъезд орёшь? Хочешь, чтобы нас выселили отсюда?

- Что за коммуна? Это с каких пор за личную жизнь выселяют из таких катакомб? – улыбнулся Витя, но когда в полумраке рассмотрел Женечку, тут же изменился в лице. – Кто это тебя так?

Паренёк лишь отвернулся и молча уставился в угол квартиры. Хотя квартирой это трудно было назвать – просто большая комната, сооружённая когда-то строителями при входе в подъезд для хранения детских колясок, а после переоборудованная находчивыми работниками ЖЭКа в жильё для своих работников. И сейчас это помещение было всего лишь отгорожено невысоким стеллажом от основной спальной зоны, а тот пятачок, где находился гость, по-видимому, служил прихожей. 

- Малой, ты не выделывайся, я всё равно сильнее и могу развернуть тебя, - начал угрожать Витя и заодно пытаться повернуть Женечку к себе лицом. Когда же парень поддался, то мужчина увидел сочный, налитый чернотой синяк под глазом, расползавшийся на часть щеки. – Ебанистическая сила… - присвистнул Витя и попробовал коснуться художества на лице. – Это когда же ты успел? Утром? Кто-то передыбал тебя, да? Отвечай! Кто они?!

- Никто, - парень снова отвернулся.

- Я ж всё равно узнаю, тут этих утырков не так много. Как они выглядели? – Витя уже нервно разговаривал на повышенных тонах, когда вдруг услышал, как Женечка шмыгнул носом. – Эй, малой, ты чего? Всё заживёт, а тварей я найду, обещаю!

- Это не… Это… - сипло начал парнишка и вдруг уткнулся Вите лицом в плечо, обхватив его обеими руками. – Мамка.

- Вот сууу… – начал было мужчина, но тут же осёкся. – Прости. За что она тебя так?

- Что пришёл под утро. Она проснулась, а выпивки нет. Денег тоже. Я их припрятываю, чтобы до конца месяца на продукты хватило. Ей опохмелиться хотелось, а послать в ларёк было некого. Вот она и приложила меня. А ещё…

- Что? Говори!

- Подарок твой отобрала. Сказала, что я маленькая паскуда и вор. Наверное, продаст их. Извини, - Женечка поднял взгляд на мужчину.

- Господи… Да как же ты тут живёшь? – у Вити в голове не укладывалось. Ему не верилось, что кто-то действительно может вместо родительской любви или хотя бы безразличия получать столько дерьма. – А шея твоя? Это что-то из детства?

- Не важно, - снова съёжился парень и моментально замкнулся.

- Это… - начал догадываться Витя. Казалось, у него волосы на голове зашевелились. – Она?!

- Ты что?! Это не она! – моментально кинулся на защиту женщины парень. – Мамка меня любит! 

- Да уж, я вижу её любовь.

- Это отчим. Вернее, сожитель мамкин. Давно ещё. В детстве. Она счастливая тогда была, но они часто выпивали, и мамка тут же вырубалась. А я болел часто и плакал, а его это бесило. Он меня вечно грёбаной погремушкой называл. Потому что шумный, мол. Он мои хныканья и плач иначе как посторонний и раздражающий шум и не воспринимал. Вот один раз он и решил меня сам по пьяни успокоить. 

- Он тебя душил?! Что же за мразь такая?

- Я сильно тогда орал, но уже не от болезни, а от страха. Когда начали соседи в двери стучать, я уже задыхался, поначалу-то он просто волочил меня за шею на верёвке, но потом понял, что нужно соединить концы и перекрутить. В общем, вовремя меня спасли, не додушил он, а шрам от содранной кожи остался на память. 

От услышанного мужчина лишился слов. Всё походило на какой-то ужасный фильм абсурда. Так не бывает! Никто не относится с такой жестокостью к детям. Или мы просто живём каждый в своей ячейке и не хотим замечать несправедливость? И самое поразительное, что даже после таких ужасов, пережитых пацаном в детстве, и продолжающихся унижений в подростковом возрасте, он остался добрым и совершенно неиспорченным человеком! Единственное, чего ему хотелось – внимания и заботы, которых он так мало видел. Витя понимал, что именно он вдруг стал для мальчишки близким и нужным, потому что тот почувствовал исходящие от взрослого мужчины всего лишь интерес и обычную товарищескую поддержку. Оказывается, человеку нужно так мало: просто быть кому-то нужным. И тут же в голове всплыла фраза Женечки, сказанная им ночью: я не боюсь темноты, я боюсь остаться один.

Что было дальше, рассказать сложно, проще прокрутить всё как перемотку на видео. Именно так в голове у Вити это и происходило, и он всё делал как будто в какой-то компьютерной игре. Схватив Женечку за руку, он потащил его за собой в стеклоприёмку. Там, отмахнувшись от Филиппыча, приказал стеречь пацана и никуда не отпускать. Оставив тихо бубнящего у окошка главного приёмщика и опешившего Женечку в каптёрке на своём топчане, Витя исчез где-то на час. Когда же он снова появился возле сооружения со старой кривой липой, растущей у боковой стены, то он был уже без телогрейки Филиппыча, а в обычной куртке и джинсах. Забежав внутрь, он созвал «трёхминутное совещание», и, на удивление, ни главный приёмщик, ни Женечка не посмели хоть что-то ему возразить.

- Значит так. С сегодняшнего дня я увольняюсь, - начал мужчина, но когда Филиппыч вспыхнул алым цветом и открыл рот, чтобы возмутиться такой подставе, Витя добавил: - Всю зарплату за три недели передаю в фонд развития фирмы.

Филиппыч довольно растянул лыбу, но тут же посерьёзнел.

- А с пацаном что стряслось?

Было видно, что за время отсутствия Вити мужчина не лез с расспросами к своему нелегальному работнику, именно поэтому он попытался сейчас хоть как-то разобраться в обстановке. 

- Шальная пуля, - отморозился Витя, а когда Филиппыч свёл брови и снова открыл рот, чтобы усомниться и потребовать пояснений, добавил: - Короче, заболел малой. Лицом заболел, как видишь. Будем считать – производственная травма. Поэтому я его тоже отсюда забираю. 

- И я останусь один?! Как ты себе это представляешь? А кто же будет…. – начал сердито возмущаться главный приёмщик, отчего его нос покраснел, а седые брови опять съехались на переносице в кучку.

- Батя, будь человеком. Ты же придумаешь выход. Да и жена твоя может помочь.

- Не-не! Лучше я сам! Ты, главное, не говори ей, что я здесь один, а то припрётся чего доброго.

- Ну, вот и ладно. Тогда мы поехали. Женёк, пошли.

- Так куда вы? – попытался всё же поинтересоваться напоследок Филиппыч. – Вдруг чё? А я и не в курсе.

- Домой мы. 

- А у тебя разве есть куда? Ты ж вроде бомжуешь.

- Ну, побомжевал и хватит, пора к нормальной жизни возвращаться. Правда, малой?

Женечка всё продолжал хлопать глазами и время от времени поглаживать подпухающую щеку. Он один не понимал, что здесь происходит, и куда он должен идти вместе с Витей?

- Ну, отчаливайте, - благословил Филиппыч и неумело перекрестил бывших работников каким-то косым знаком, больше походившим на Звезду Давида.

- Ну, ты, батя, даёшь. Словно в последний путь провожаешь, - хмыкнул Витя и пошёл к железным дверям. 

Выйдя на улицу, где поздний октябрь уже натягивал на себя пасмурный вечер, мужчина сделал пару шагов и остановился. Оглянувшись, он улыбнулся: и Женечка с эффектным фонарём под глазом, и Филиппыч с амбарной книгой в руке стояли с приоткрытыми ртами.

- Ну, чего тормозим? – засмеялся Витя и пискнул сигнализацией своей машины. – Или тебе особое приглашение нужно?

Женечка сначала по инерции согласился и кивнул головой, но потом тут же начал отрицательно мотать ею из стороны в сторону. Затем они с Филиппычем переглянулись, и только тогда оба сделали несмелый шаг вперёд.

- А откуда такой зверь, Витенька? – главный приёмщик явно заинтересовался прошлогодним продуктом японского автопрома. – Ты ж вроде безлошадный был. Или я что-то путаю?

- Не боись, батя, не ворованная, заработал, - кивнул головой мужчина и открыл переднюю пассажирскую дверцу. Женечка с Филиппычем, шагая в ногу, плечом к плечу, подошли почти вплотную к машине и её водителю. – Прыгай, Женёк. 

- Она настоящая… - завороженно проговорил парень. – И часы были настоящими, да? Не китайскими? – внезапно осенило Женечку. Он вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не знает того, кто стоит перед ним. – Кто ты, Вить?

- Свободный человек, - улыбнулся мужчина и пожал плечами. – Сейчас – точно свободный. Ну что, не боишься?

Задумался Женечка лишь на секунду. Он должен был подумать. Так его учила мама. Да, она не всегда имела время и желание воспитывать сына, но в те драгоценные минуты, когда всё же удавалось им побыть вместе, она говорила очень мудрые вещи: 

«Сын, жизнь – дерьмо, и все в нём тонут. Будешь барахтаться – выживешь, но можешь остаться один. Поэтому всегда, прежде чем что-то сделать, думай. Действительно ли это то, чего ты хочешь?»

- Я ничего не боюсь, - негромко ответил Женечка и, сделав ещё один шаг к машине, сел на переднее сидение и только там добавил: - Я боюсь лишь остаться один.

Филиппыч хотел было расспросить, что это значит, да и, в принципе ему было обидно оставаться «за бортом» событий. Он даже приоткрыл рот, чтобы расспросить своих недавних работников, но Витя ему помешал. Он мягко захлопнул дверцу авто, кивнул опешившему приёмщику и, обойдя машину спереди, сел за руль. Через пару секунд возле приёмного пункта вторсырья уже не было никакой машины. 

- Во дела… - протянул Филиппыч и почесал из-под низа свою седую бороду. – Ну, и люди пошли! Сами ездиют на таких тачках, а у меня за койко-место работают. Идиёты! – поставил вердикт старший приёмщик и, развернувшись, направился в помещение приёмки. Ему ещё много работы предстоит: и ящики передвинуть, и кассу посчитать, и подумать, где найти ещё таких дураков, чтобы за так ему помогали, а заодно прикинуть - на что потратить две невыплаченные зарплаты отказников, неожиданно поступившие в его распоряжение.


По влажным от моросящего дождя улицам не спеша ехала машина с мужчиной за рулём и лохматым пассажиром на переднем сиденье. В такую погоду, наверное, было удобно совершать преступления, поскольку разошедшийся дождь смыл бы все следы. А ещё говорят, что дождь в дорогу – это к удачи. Но для Вити всё происходящее за стеклом не имело особого значения. Важнее было то, что внутри. Внутри машины и внутри себя самого.

- Ну что, хочешь что-то спросить? – на секунду отведя взгляд от проезжей части, мужчина глянул на парня.

- А можно? – продолжая следить за плавно ползущими домами за боковым стеклом, Женечка опять потрогал свою щеку.

- Валяй!

На какое-то время в машине повисла тишина, и лишь тихое урчание мотора вперемешку с работой «дворников» на лобовухе развлекало пассажиров. Где-то за пределами авто прорычал мотоцикл, и тут же раздался хор клаксонов, а потом снова всё стихло. Витя вёл машину ровно и уверенно, но всё же постукивающие по рулю пальцы выдавали его беспокойство.

- Вить, а тебе было хорошо со мной? – наконец-то задал вопрос Женечка, и мужчина, не сдержавшись, рассмеялся. – Что, совсем, да?

- Прости, - успокоился Витя, но улыбка всё равно не сошла с его лица. – Просто я не ожидал. Почему-то мне казалось, что ты должен меня завалить вопросами, причём вполне конкретными. Допустим – куда мы едем, откуда у меня машина, зачем я вообще тебя украл с работы.

- Но ты ведь и сам это расскажешь, да, если захочешь?

- Захочу, - снова улыбнулся мужчина и, протянув руку, взял в ладонь холодные пальцы Женечки. – Всё будет по-другому. Совсем по-другому. Ты мне веришь?

Парень не ответил, а лишь склонился к водителю и положил ему на плечо голову. Руку он отпускал лишь тогда, когда мужчине нужно было переключать передачи, а потом снова цепко хватался за его тёплую ладонь. 

Было немного необычно ощущать вот такую привязанность. Витя давно отвык от такого. Он всегда как будто сам по себе существовал, и даже наличие жены никак не отражалось на его ощущениях. В какой-то момент жизни он вдруг остановился и попытался оглянуться по сторонам. Что его окружало? Какие-то люди, называющие себя друзьями, товарищами, родственниками. Какое-то скопление объектов, именуемых домом и работой и чередующихся как нескончаемый бутерброд. Какое-то дело, гордо наречённое бизнесом и не приносящее никакого удовлетворения. А ведь в юности не об этом Витя мечтал, не «королём унитазов» с сетью магазинов по всему городу он хотел быть. Не «упакованным» придатком к своей красотке жене и «безотказным кошельком» для родной сестры. Просто в какой-то миг мальчик Витя исчез, просто растворился вместе со своей мечтой о Северном полюсе и пингвинах, с собственным горным велосипедом и большой коллекцией крошечных моделей старинных автомобилей. Появился взрослый и рассудительный Виктор Сергеевич, вкалывающий днём и ночью на благо семьи и обеспечивающий все прихоти своих женщин, рвущийся с места бульдозер, утрамбовывающий все проблемы пресс, печатный станок, в конце концов! Но… все окружающие как-то разом забыли спросить – а чего тебе самому, Витенька, нужно? Чего тебе хочется, милый друг?

В тот день Виктор Сергеевич принял решение: продать свой бизнес, но не посвящать в тонкости семью и преподнести это как банкротство; оборвать все деловые связи, но не вычёркивать настоящих друзей из своей жизни; рассказать о плохом самочувствии близким, но не уточнять, что это всего лишь гастрит. Его не поняли. Вернее, поняли буквально и… не приняли. Так он и оказался у дверей дочернего предприятия ГорВторРесурсы, гордо именуемого приёмным пунктом вторсырья. И, о чудо! Все три недели, работая грузчиком в компании вечно бубнящего Филиппыча и улыбчивого Женечки, он чувствовал себя замечательно! 

- Верю, - вдруг раздался голос Женечки, и Витя понял, что погрузился в свои размышления, совсем забыв о пассажире.

- Не представляю, как и что будет дальше, но знай одно – ты не будешь один. Так что бояться тебе больше нечего, - заверил он парня и добавил газу, и машина плавно перешла от утробного урчания на почти звериный рык, разгоняясь по проспекту.

- Есть чего, - тихонько прошептал Женечка и счастливо зажмурился, прижимаясь плотнее к плечу водителя. Теперь он был не один. 

И всё же человеческий страх никуда не исчезает, просто он становится каким-то осмысленным и логичным. Сегодня беспомощный страх остаться в одиночестве переродился в зрелый страх потерять то, что нашёл. Для Женечки этот человек, сидящий за рулём и уверенно ведущий машину в осеннюю ночь, стал важным. Причём не сегодня в уютном салоне недешёвого авто, а ещё три недели назад в дверях стеклоприёмки, когда он появился в первый раз. И всё это время он следовал маминому совету: «Прежде чем что-то сделать – подумай. Действительно ли это то, чего ты хочешь?»

И он подумал. Он действительно ЭТОГО хотел…

Машина легко разрезала ночную улицу горячим капотом, увозя двух людей, которые с лёгкой улыбкой на лице думали каждый о своём. А за окном, выше домов и деревьев, за ними следовала Луна...