Олларис

Мы, и правда, приглашаем туда. Кто-то частенько, кто-то лишь в полнолуние, кто-то строго по гороскопу, для кого-то этот шаг – веха в жизни, а кому-то постель «прописана» как лечение от депрессии вялотекущей либо похоти обыкновенной. Вот только непонятно, зачем туда стремятся те, кто знаком с нами лишь по перечню работ под вымышленным (или пусть даже паспортным) авторским именем? 

Немного странно звучит вопрос читателя: а как вас зовут по-настоящему? В голове тут же формируется вполне логичная ответка: деточка, а тебе не фиолетово ли? Тебя, правда, так заботит официальная идентификация незнакомого тебе дядьки? Но ответ даю корректный: по-настоящему меня зовут… с улыбкой и распростёртыми объятиями, не очень громким голосом, ибо слух у меня отличный, но зато воодушевлённо и чуточку нараспев. А вот когда по-игрушечному, тогда зовут диким криком и грозя пальцем, а также в комплекте идёт прищуренный глаз, раздувающиеся ноздри и плётка в левой руке. 

Слегка навязчиво звучит предложение: ты супер-автор, а давай обменяемся фотками! Опять же, сначала отвечаю мысленно, пытаясь добросить свои флюиды до темечка этого конкретного читателя, но потом всё же деликатно отвечаю отказом. Что-то типа… в детстве меня птица чуть не заклевала, когда я ел булку, поэтому до сих пор боюсь фотоаппаратов. Или же просто рисую шариковой ручкой в записной книжке свой портрет секунд за двадцать семь и отсылаю пытливому читателю, не забыв завуалированно пожаловаться, что не заработал пока на камеру. Ну, а чё? Вдруг подфартит.

И уж совсем, как говорится, «ни в бой, ни в строй, ни в красную армию», когда интересуются: правда ли, что сплю с парнями, с кем живу на данный момент, и не о нём ли рассказ? Тут даже напрягаться для ответа нет желания, просто пожимаю плечами. Хотя очень уж хочется спросить – на кой ляд тебе это знать?! Ты по-другому станешь воспринимать мою писанину? Переосмыслишь мои творения? Цитировать меня будешь более выразительно? Или ребёнка назовёшь моим именем? Да и вообще, все эти анкетные вопросы (вплоть до знака зодиака и какой цвет люблю) как-то очень уж искусственно выглядят. Хорошо, что темечко моё давно заросло, иначе такими дознаниями мне его проткнули бы, потом прошили бы мозг насквозь и вышли не из самого моего приличного места.

Сам я тоже не святоша, и банальная любознательность порою лезет из меня как монтажная пена из проёма. Но я всё же пытаюсь удовлетворяться тем, что сам автор готов поведать о себе. Касаемо современников - читаю автобиографию на тыльной стороне обложки, о Великих – в специальной литературе, о инет-писателях – из личных разговоров или эпиграфа на авторской странице. Мне в голову не приходило играться с кем-то в следователя-интервьюера. А вот кому-то это жизненно необходимо. Аллилуйя!

Вообще-то, Кришна с ними, пусть лезут без вазелина в личную жизнь, всё равно больше, чем сам захочу соврать, не узнают. В конце концов, я тоже не пальцем деланый и порою могу не сдержаться в порыве обожания, да и брякнуть что-то язвительное. Но есть у меня вопросы, которые этой ночью не дадут уснуть сразу и до самого обеда. Мы, и правда, стали как-то иначе слушать музыку Чайковского, получив газетные подтверждения его нетрадиционной ориентации в плане любви? Или кто-то из нас заклеймил Толстого, узнав ещё в школе, что он жил в архитектурном ансамбле Ясной Поляны, а не в сарайчике? Или, может, кто-то проникся симпатией к рассказам Донцовой только из-за того, что у неё есть четыре миленьких мопса? Возможно, для кого-то очень существенным фактором к пониманию картин Дали станет известие о его привычке засыпать с медным ключом в руке и перевёрнутой миской у ног? Уверен, что найдётся немало людей, которые наотрез откажутся читать Шиллера, узнав, что у него всегда в ящике стола лежали гнилые яблоки. Несомненно – это всё оооочень важная информация, формирующая наше восприятие их работ. Однозначно! И, кстати, меня терзает вопрос: станут ли любить меня ещё больше, если сознаюсь, что во вторник я перевёл старушку сорока восьми лет на другую сторону улицы, хоть она и пыталась яростно сопротивляться, чтобы остаться-таки за столиком уличного кафе с недопитой чашкой капучино? 

Вряд ли мне кто-то ответит. Но попробую всё же предположить: зная любимое блюдо автора, размер его мизинца, марку нижнего белья, чем он занимается по средам с десяти до полуночи, кем по национальности был его дед, линяет ли его кошка, и на каком боку автор спит (заодно – с кем именно!) нам намного приятнее будет читать его творения. 

Я так думаю. 
Я так уже начал думать. 
Простите, меня заставили.